Forget Ein_Stein - Wir haben viele!

Аметист

Den Amethyst

22 января 2006г., Алматы

I. Аметист,

Любой геолог или минерóлог знает:

Ты - разновидность кварца.

Цвет твой - от фиолетового до густого.

Ты можешь спелым слыть, как вишня налитáя,

А можешь просто быть пурпурным, светло-красным иль красно-синим.

Твоё железо и меня спасало часто

От опьяненья счастьем,

Когда тебя из бусинок соткать спешили мне и для меня.

Фиалковыми сделать оно могло мои глаза,

Твоё лицо...

И перекрасить волосы в пурпурный цвет,

Иль обесцветиться,

Коли тепло звезды ему простой задать хотели.

Зональным можешь быть в жеоде, щётках, друзах.

Своею краской гамм, ты, в проходящем свете,

Глаз радовать спешишь людской который год,

Когда бы в науки просветленьи разумный мир людей крепчал.

В своём надрывном крике ты на изломе давно уж раковинкой стал

Той, что моллюск укрыть старался, чтобы забыться, наконец,

И поскорее улететь в космическую даль. С тобой,

В полёте за волной

Той белой птицей, которая мечтой моей зовётся.

Какое избавленье ты мог бы всем принесть

Своей простой огранкой.

В телескопах.

II. Ступеньками фасеток славы епископы тебя все гранить спешили,

Перста своие украшая перстнями,

Резные вещи собирая – подносы, вазы, кубки, шубки,

Чтоб спрятать всё подальше. С глаз людских.

Рлну из них, тех мантий незлатых, а кардинальих, 

Я видела на Соколовских акварелях Блюменталь. Не раз.

Пурпурный свет их кардинальих мантий мне уж не режет глаз,

А разливается приятно, нежно.  

17 октября 2006г., г. Алматы

Другая музыка звучит...

I. Аметист,

Любой геолог, минеролог знает:

Он - разновидность кварца.

Он может спелым быть, как вишня, иль литым

Как яблоко иль слива наливным.

А может просто быть пурпурным, красно-синим

Иль светло-красным.

Его железо и меня спасало часто

От опьяненья любовью, счастьем,

Когда его из бусинок соткать спешили.

Для меня.

Фиалковыми сделать мог мои глаза,

Лицо ли чьё...

И перекрасить волосы в пурпурный цвет,

Иль обесцветиться,

Коли тепло звезды ему простой задать решили.

Зональным мог он быть в жеоде,

И в щётках, друзах; при погоде.

Своею краской гамм, он, в проходящем свете,

Глаз радовать спешил людской. Кто бы заметил?!

Когда б от просветленья разумный мир людей крепчал.

Он на изломе и в своём надрывном свете давно уж раковинкой стал.

Той, что моллюск укрыть старался, чтобы забыться, наконец,

И поскорее улететь в космическую даль иль под венец.

С тобой.

В полёте за волной одной, другой,

Той белой птицей, голубой, зову которую мечтой.

Какое избавленье он мог бы всем сейчас принесть

Своей простой огранкой. В телескопах.

Уже не описать. Не счесть…

II. Ступеньками фасеток славы епископы его гранить пытались,

Перста свои перстнями украшая,

Резные вещи собирая – подносы, вазы или трубки,

Шкатулки, кубки, чьи-то шубки,

Чтоб спрятать всё. И с глаз людских.

Быть может, и одну из них, тех мантий знатных, незлатых,

Я видела на Блюменталях – на акварелях кардинальих. Не раз.

Пурпурный свет их кардиналий мне уж давно не режет глаз,

Но я любуюсь всё сейчас 

Одним его лишь лучезарным светом,

Что раздаёт нам всем приветы

И разливается приятно, нежно

И, где-то, может, безмятежно

Лишь волшебством моей мечты.

Мне нужен ты. Один лишь ты.

И цвет твой дивный и безбрежный.

Свет голубой твоей волны.

Тот, что меня лечить способен,

И тот, что раньше жил весь в моде.

Он силы даст моим ногам, чтоб я опять пойти смогла. 

Твою разумную волну,

Легко я понимать могу.

Её давно уж посылаешь мне,

Навстречу неземной мечте.

Ведь фаворит Венеры ты,

Волшебный камень, аметист, мечты.

За свет и за глаза тебя не забывают. 

Но труд и жизнь твою всё оценить пытаюсь.

Бывает аметист восточный,

Что, как сапфир иль как шпинель, в ночи горит.

Все знают западный и ложный,

Тот, что пурпурным раньше был.

Напоминал он всегда,

Твои печальные глаза

и красный спектр твой, мой лгунишка.

Из позапрошлой или прошлой жизни.  С ним я

Игралась в детстве, помня каждый штрих,

И не забуду ни на миг

Его фасетки филигранны,

В безукоризненной огранке,

Которые ступеньками спускались вниз, к краям,

В иерархическом порядке. А выпуклость его,

Подобна куполу была что всегда и для меня, младой?

Тобой всегда смотрела я. На солнце глядя, на Луну.

А вот сейчас иду ко дну.

Всю жизнь хотела что-то сделать.

Быть может, только неумело.

Как ты попал, мой верный 'Шах'?

Теперь уж кто об этом скажет?

Ты для меня бесценным был всегда.

И очень даже важным.

Но оценить тебя сумели люди, быть может, большие, чем я.

И ты ушёл. Тебя мне жалко было. Рыдала я и грудь моя.

Потом прошло. И всё забылось.

Сейчас опять воспоминанья всплыли.

Детей тебя укравших, быть может, всё спасаешь от заклятий,

От их врагов или от смертных клятв их?

А может снова дружишь с властью,

Лечить пытаешься в ненастьях,

Ты хочешь научить через свою смотреть всех призму?

И хочешь мир земной исправить своей тризной?

Не знаю уж. Получится ль? Едва ли.

Хотя… Всегда тебя за мудрость уважали.

III. Но свет волшебный твой, всю жизнь подспудно ощущая,

Я пронести в мечтах могла все вёсны мая. Вчера.

Ты спросить, что сейчас?

Теперь могу лишь наслаждаться мастью

И геммой формулы божественной любви и страстью,

Что режет мой хрусталик глаза каждый раз

Когда я обретаю счастье, 

Печаль иль радость жизни непростой,

Та, что проходит стороной иной...