Овидо. 02. 2002
Любые совпадения имён, событий и времени их
происхождения случайны
2002 год. Зимние Олимпийские игры в Солт-Лейк-Сити.
В Орландо
самолёт прилетел с опозданием. На 20 минут. В Бостоне шёл снег. На дворе стоял
февраль месяц. Получив на багажном транспортёре свой саквояж, Анна сразу же
прошла к выходу, всматриваясь в лица встречающих. Питера среди них не было.
Анна вернулась в здание аэровокзала и прошла на второй
этаж, пытаясь взглядом отыскать большую и слегка грузную фигуру своего коллеги
– Питера Притчарда из Института хелониологии,
что в Овидо. Её однозначно должны были встречать.
Перед отъездом из Штутгарта она получила подтверждающую
электронку. Анна опять спустилась вниз и обошла
теперь уже весь первый этаж. Питера не было. Она вышла на улицу. Его не было и
там.
Что делать? Она попыталась позвонить в Овидо. По рабочему телефону. Телефон молчал. Стрелка часов
приближалась к полуночи. Домашнего адреса у неё тоже не было. Прождав ещё почти
добрый час, Анна взяла такси и поехала в Овидо.
Водителем оказался латиноамериканский парень, который недавно приехал во
Флориду на заработки. Они разговорились ровно на
столько, насколько позволял его новоиспечённый американский разговорный. В Овидо он отвозил пассажиров, кажется, во второй или в
третий раз. Они долго плутали по местным дорогам, пока, наконец, не въехали в
город.
- Ну и где
искать теперь Вашего профессора? – спросил её водитель. Около них остановилась
патрульная машина.
- На
заправочной станции, - без колебаний ответила Анна. – Там должен быть
телефонный справочник.
- Пойду,
спрошу у полицейского, - сказал водитель.
- Может не
стоит? – Анна уже сейчас стала понимать, чем теперь для неё может обернуться такое
вот «разминулись» в Штатах. После 11 сентября 2001 года.
Как бы то ни было, но на следующий день
в Институт, куда она приехала, пришёл полицейский. Институт был небольшим. На
первом этаже в одной из комнат располагались редкие черепахи. Несколько комнат
на верху были отведены под хранилища и остеологические коллекции. Анна сидела
на верхнем этаже и слышала почти каждый вопрос полицейского. «Кто такая? Откуда? Паспортные данные? Почему приехала и искала
ночью? Почему разминулись? И как, вообще, могли разминуться в аэропорту Орландо? Зачем приехала? Почему приехала из Германии? И
почему из Штутгардта?»
«О-о, -
подумала она. – Приехала, называется, на свою голову в Штаты. Да ещё с
Казахстанским паспортом. Из мусульманской, как считалось в Америке, страны.
Теперь объясняй всем, что ты не верблюд.» С Питером Притчардом она не виделась 11,5 лет, если не считать Йенского Конгресса. С её первого приезда в Штаты. Тогда,
когда её ограбили в ночном автобусе, направляющимся в
Ричмонд, штат Вирджиния. Тогда Причард
ей очень помог. Купил билет на самолёт в Бостон, из Бостона в Нью-Йорк.
Договорился со всеми, ответственными за коллекции. Чтобы она опять повторила
украденные вором вместе с косметичкой и Рузвельдским
грантом фотоплёнки. Тогда, пару ночей она жила у менеджера отдела герпетологии
Музея Сравнительной Анатомии и Морфологии д-р Розадо.
В Нью-Йорке Анну встречал, а потом опекал сам знаменитый Майкл МакКенна. Из Американского Музея Естественной Истории. Его
вилла в Нью-Джерси Анне понравилась. Что теперь он или
Питер могли сказать о ней? Питер так и говорил, как было: «В последний раз мы
встречались в Йене в 2001-ом году. В Германии. На Конгрессе Эволюционной
Морфологии. И тогда я пригласил Анну в Институт. Поработать с коллекциями…»
В Институте в одной из комнат стоял
диван-кровать. Анне разрешили расположиться в этой комнате, а не в комнате для
гостей. В домике для гостей жил находящийся в гостях у Питера Д-р Вуд. Тот
самый доктор, который описался самую крупную из известных
на Земле ископаемую венесуэльскую черепаху Suspendemys. Другую комнату занимала работающая
у Питера студентка-аспирантка из Японии. Её представляли всем не иначе, как со
словами – из семьи крупного японского банкира и финансового магната. Анне всё
это было до лампочки. Со студенткой они нашли общий язык. Но из Института Анна,
на протяжении всего своего визита, одна предпочитала никуда не выходить. Пока
был Питер – не было проблем с едой, магазинами и продуктами. Кроме того, сам
Институт располагался в апельсиновом саду. Так что на завтрак Анна всё время
пила свежий апельсиновый сок. Его ей помогал выдавливать из свежих
апельсин д-р Вуд. Тоже, как и она, любитель свежих соков, фрукт и овощей.
Больше в Институт в тот момент никто не работал.
Проблем у Анны с коллегами не было.
Отношения были хорошие, дружеские. Всё складывалось очень даже неплохо.
Материал был интересный. Она работала и работала. Что называется, не отходя от
дома. В той же самой комнате работали и двое других гостей. Почти целый день в
Институте находился и Питер. Он разрешал себя «пытать». Вопросов у Анны было
более, чем достаточно. Много интересных сведений о
жизни, экологии и морфологии черепах знал и Дэвид Вуд. Время летело незаметно.
С Питером она могла бы иллюстрировать и каталогизировать имеющиеся в Институте
остеологические коллекции. Питер предложил ей 1000 долларов в месяц. Для
Америки и Овидо, а также для неё со всеми её
регалиями, этого было мало – аренда двухкомнатной квартиры (Анна собиралась
приехать поработать в Институт с семьёй), оплата коммунальных услуг, питание, плата
за обучение дочери, покупка предметов первой необходимости и т.д. Анна вежливо
отказалась. На всякий случай. Чтобы не обидеть. Тем не менее…В
один из дней она краем уха услышала, как Питер и Дэвид обговаривают детали
своей поездки в Венесуэлу. Когда? Оказалось, что через пару дней. Почему раньше
не сообщили? Только что позвонили. И это буквально за неделю до конца поездки и
отъезда из Штатов. Такая спешка? С чего бы это? Попросили?
«Что же мне теперь
делать в этой «анти-террористически настроенном» городеы?» - подумала она. Жена Притчарда
её недолюбливала. «Может, ревновала? Хотя с чего бы? Мы же
как с Питером, так и с Дэвидом Вудом – коллеги». На студентку-аспирантку из
Японии опираться тоже не имело смысла. Сама иностранка. В случае чего, наврёт и
вывернется, а ей… Так или иначе, но после отъезда
своих коллег Анна твёрдо решила никуда из Института не выходить. Даже за
продуктами. «Ничего. Почищу организм и поживу на апельсинах. Хуже не будет,» - подумала она. Что такое Америка с её вшивыми правами
человека, особенно, если этот человек был иностранцем, она знала не только
понаслышке. В Германии в то время работало много американцев, которые предпочли
после 11 сентября 2001 года под благовидными предлогами просто уехать из страны.
Почти все они говорили одно: «Сложно дышать и работать, находясь, всё время под
контролем у спецслужб. Всё прослушивается и просматривается. Вся
корреспонденция перлюстрируется. Все электронки. Все сетьевые директории. В научных организациях, которые не
имели никакого отношения к секретным программам или разработкам»
Однако, несмотря на все
предосторожности, после отъезда Питера и Дэвида, у Анны вдруг начались
неожиданные проблемы. Даже не с полицией. Во всяком случае, в Институт никто
больше не приходил. А с женой Питера. Индианкой – мулаткой. Кажется, из Новой
Гвианы. Кстати, одного из трёх сыновей Питера звали Камерун. Сам же Питер был
англичанином до мозга костей. Даже живя во Флориде, он предпочёл не менять
своего гражданства и жил по Великобританскому паспорту. «Кстати! Он же не мог
за неё даже поручиться, не являясь гражданином США!» Жена же его была просто дурой. К тому же ненормальной и темпераментной. Она, видимо,
поставила себе цель отравить всё дальнейшее пребывание Анны в Институте.
Она бесцеремонно врывалась в разное
время дня и ночи в Институт, в рабочую комнату и в ту комнату, в которой спала
Анна. Без всяких „sorry“. Несмотря на то, что окно спальни
отлично просматривалось из окон дома, в котором жила м-с Притчард.
Поэтому на ночь она просто-напросто стала закрывать входную дверь Института.
Объяснять этой истеричной и плохо владеющей своими эмоциями женщине истинные
причины, по которым Анна села на диету, не имело смысла. Она понимала только
одно: «Представляете, мой Питер оплатил этой нахалке
всё – билеты, дорогу, проживание. Даже такси, на котором она припёрлась
посреди ночи…», - рассказывала она кому-то по телефону. Единственно, что в этой
ситуации делала Анна, так это ходила вечерами вместе с японской студенткой
смотреть телевизор в Дом Притчарда, который
располагался через дорогу от Института, чтобы отметиться. И при этом старалась
не показать своего отношения к этой новогвинейской
леди.
В то время в Штатах шли Олимпийские
Игры. В Солт-Лэйк-Сити. И соревнования фигуристов по
спортивным танцам на льду. Обстановка была очень напряжённой. Анне казалось,
что опять наступили времена холодной войны и железного занавеса. Несколько
Олимпийских чемпионов из России были дисквалифицированы и сняты с соревнований.
Многократная Олимпийская чемпионка Лариса Ладыгина.
Допинг? Что-то подсунули в еду, вещи? Явные махинации и подтасовки. У одного
лыжника-бегуна за два часа до старта выкачали «на тест по допингу» поллитра крови. Тот пришёл не первым, как все ожидали, а
шестым. Кроме того, в Институте Анна слушала радиопередачи, которые напрямую
транслировали Олимпийские Игры и проходящие на них соревнования. Было много
различных интервью. На протяжении всего времени проведения Зимних Олимпийских
Игр чувствовалась враждебность и агрессивность по отношению ко всему русскому.
Во всём. Включая передачи и комментарии к соревнованиям. Понятно, что подобная
предвзятая точка зрения оказывала большое впечатление на зрителей. На
Олимпийских Играх оспаривалось первое место по фигурному катанию. Его по балам
заняли Елена Бережная и Антон Сихарулидзе. С ними
соперничала пара фигуристов из Канады. Американские и контролируемые ими судьи
из Западной Европы откровенно проталкивали канадскую пару. Не смотря ни на что.
Было такое впечатление, что мир опять раскололся на два враждебных лагеря. Всё
напоминало времена холодной войны и железный занавес с его «антисоветизмом». На
ребят-фигуристов обрушился такой шквал негатива со стороны средств массовой
информации, которого не ожидала увидеть даже повидавшая многое Анна. А уж за её
спиной было более чем достаточно опыта. На ребят откровенно давили.
Психологически. Анна попеременно входила в роль то одного, то другого. Выдержат
ли прессинг? У Бережной на губах выскочил герпес,
который отчаянно пыталась смаковать жёлтая пресса. Работа американских средств
массовой информации её порой просто забавляла: «Ничего себе работают!», -
периодически присвистывала она. Она только и успевала перенимать, как
говорится, «опыт работы американской прессы». Во время проведения этих
Олимпийских Игр уже сложно было отличить «белую» государственную прессу от жёлтой и чёрной бульварной.
«Эти русские… террористы… кто знает…,» -
беспардонно в присутствии Анны откровенничала жена Притчарда.
Ей, правда, в голову не приходило, что одна из них как раз и находится в
полуметре от неё. Русская, разумеется. И что в туземном Казахстане могут
проживать не только русские, но ещё более 150 других национальностей, наций,
национальных меньшинств и этнических групп. «Вот когда я готовила предвыборную компанию нашего Буша. Сенатора, - рассказывала
она замечательные истории из своей жизни» Анна молчала. Именно её равнодушное
молчание с краткими ответами «Yes», «No», «I don’t know» больше всего и злило эту
новоиспечённую, новогвинейскую леди. В конце концов,
Анна перестала ходить смотреть вместе с японской студенткой телевизор, а стала
ещё и вечера проводить в Институте, ссылаясь на большой объём работы и
усталость. Вместе вечернего просмотра американских телевизионных шоу и
телепередач, она стала ограничиваться информацией из Интернета и
радиопередачами. Но дверь Института она чётко стала закрывать на ночь. Несмотря
на энергичные протесты леди Притчард и её заполночную «инспекцию» тех комнат, в которых работала или
отдыхала Анна.
…
…
…Когда Анна улетала из Орландо,
у неё конфисковали её маникюрные щипчики. Со специально заточенные концами. «That is
my property! You must return it after the landing. In New-York, - возмущалась она – Это
профессиональный инструмент для препарирования материала.»
Она всячески старалась обратить на себя внимание. Но её голос тонул в головах у
спецслужб и экипажа, но, кажется, всё-таки находил здравый отклик в сознании
простых американцев, летевших с ней этим же рейсом до Нью-Йорка.
…
…
…После приезда в Германию Анна в свободное от основного проекта время стала готовить две крупные монографические публикации по материалам поездки. Одна из них была сдана в Neues Jahrbuch, Abhandlungen в июне 2003 года, а вторая – в начале октября этого же 2003г. В отделении Geologie und Mineralogie. Её статьи до настоящего времени так и не были опубликованы. Вместо этого, её ждало сначала 3 июля, потом открытое преследование спецслужб в Германии, России, Казахстане. Одних, вторых, третьих, десятых, одиннадцатых
…
…
(Freedom to Press!!! - French Project)
24 сентября
2006г., г. Алматы
Тасия
Мейерхольд
